Глава ГК «Цифра»: иллюзий быть не должно

Больше месяца вводятся, вступают в силу различные антироссийские санкции, под которые напрямую подпали сотни компаний и организаций, из-за которых остановили или приостановили свою деятельность в РФ сотни же иностранных компаний. О влиянии санкций на российский IT-рынок и, в частности, на сегмент автоматизации промышленности в интервью "Интерфаксу" рассказал гендиректор российского разработчика ПО для цифровизации промышленности ГК «Цифра» Игорь Богачев (ранее возглавлял российский офис SAP, IT-кластер "Сколково").

- Большинство иностранных IT-компаний, на базе продуктов которых в значительной степени автоматизированы процессы в российских компаниях и предприятиях, заявили об уходе с российского рынка или о приостановке своей деятельности. При этом некоторые участники рынка утверждают, что это только декларации, и реально уходить из России такие компании не собираются. Как ситуация выглядит с точки зрения российского софтверного бизнеса?

Вопрос простой, и он не про лозунги и заявления. Что реально будет происходить? Происходит следующее. Большое число российских предприятий в реальном секторе экономики, по факту, попали под действие тех или иных антироссийских санкций. Это означает, что независимо от того, уходит кто-то из иностранных IT-вендоров из России или не уходит, ни один из них, по закону, не имеет права работать с этими предприятиями. Даже не работать, а взаимодействовать. Даже переписываться по электронной почте и созваниваться по телефону. Иначе это будет нарушение европейского и американского санкционного законодательства, которое грозит этим вендорам серьезными штрафами.

Схема санкций организована таким образом, что какая-либо поддержка российским заказчикам, оказавшимся под санкциями, не может быть оказана. И даже если сейчас какие-то IT-директора российских компаний видят, что с ними кто-то из иностранных вендоров продолжает общаться, это не означает, что с ними получится заключить/продлить договор на поддержку используемых информсистем. А не будет договора - не будет и поддержки.

Еще во время моей работы в SAP в 2010-2013 годах у компании были российские заказчики, которые попали в санкционные списки. Работу с ними я вынужден был либо прекратить, либо получать дополнительные согласования в штаб-квартире на выполнение какого-то ограниченного объема работ. И необходимо учитывать, что это происходило в другой геополитической ситуации.

Поэтому иллюзий быть не должно. Даже если иностранные вендоры останутся в России, они не будут работать с предприятиями, которые подпали под санкции. Даже если возобновятся поставки в Россию компьютеров и автомобилей западных производителей, это никак не отразится на тех предприятиях, которые попали в санкционные списки.

Можно, конечно, себя успокаивать, что все стабилизируется, но сейчас, на мой взгляд, этого делать не стоит.

- Какой запас прочности у информсистем, построенных на импортном софте и лишенных технической поддержки? Сколько есть времени в запасе у российских компаний и предприятий на их замену?

Так называемый "запас прочности" зависит от изменений в операционном процессе компании или предприятия. Причем изменения могут быть любые. Что-то поменялось в бизнес-процессе по каким-либо причинам и необходимо вносить изменения в работу информационной системы. Это неизбежно, даже если не сразу, повлечет за собой ошибки в ее работе. На практике от заказчиков регулярно поступают обращения по поводу работы систем, которые уже не один год используются на тех или иных предприятиях.

Дело в том, что софт корпоративного класса - это сложные программные продукты с долгой историей разработки. Многие западные компании начинали вести разработку своих продуктов еще в 1970-х годах. И многие элементы, еще тогда задействованные в ПО, до сих пор используются в решениях компаний. В результате имеем достаточно монолитное решение, которое десятки лет создавали десятки тысяч программистов. И сегодня никто точно не знает, что там внутри "написано" (в части логики, алгоритмов и т. п.)

Когда что-то начинают менять вокруг этого "черного ящика", естественным образом возникают ошибки, которые исправляются поддержкой не первого уровня, находящегося в стране, а второго и третьего уровня - на стороне разработчика, имеющего доступ к исходному коду. И эта часть поддержки сегодня для многих российских компаний закрыта, ее больше нет.

Также стоит учитывать, что софт, используемый в промышленности, взаимодействует с другими сложными информсистемами, наподобие АСУТП, SCADA и т. п., а также непосредственно с оборудованием. Замена любой SCADA-системы, любой локальной системы, любого датчика предполагает какое-то изменение.
Например, меняется датчик, условно говоря, газоанализатора от американского производителя на китайский. Там может использоваться другой протокол и другой набор данных на выходе. В обычной ситуации вендор должен написать новый протокол, либо сделать вставку, которая трансформировала бы данные с нового датчика в нужный формат. Поскольку у предприятия нет доступа к знаниям, как это все нужно правильно интегрировать, то результат предсказуем - следует ожидать нарушения цепочки, процесса.

Не хочу нагнетать, но ситуация очень непростая. И даже если западные вендоры останутся, то они будут продавать свои решения частным компаниям, которые не включены в санкционные списки. Условные "Черкизово" или "Мираторг" продолжат делать свою мясную продукцию и продавать ее. А вот вопрос с нефтегазовой промышленностью или машиностроением остается открытым.

- Минцифры неоднократно заявляло, что в Реестре российского ПО есть все категории программных продуктов, а значит, все импортные решения в общем-то можно заменить. Насколько, с вашей точки зрения, российские аналоги импортного софта могут быть полноценной заменой?

Это зависит от того, насколько глубоко внедрено импортное решение. У такой системы может быть широчайший функционал, но на конкретном предприятии он может использоваться только на 5-10%. "Старые" продукты, имеющие долгую историю разработки, более монолитны и существуют в таком виде, с таким функционалом, какой есть. Современные заказчики более грамотны в части IT, чем их предшественники 5-10-15 лет назад. У них другие запросы, под которые вендорам пришлось меняться. Отсюда появление той же микросервисной архитектуры и т.п.

Мы, например, часто продаем не готовые продукты, а какие-то компоненты - как в конструкторе Lego. И микросервисная архитектура предполагает очень гибкое внедрение. Поэтому может оказаться так, что те или иные западные системы на конкретных предприятиях действительно можно заместить на 100%. Просто потому, что их никогда не внедряли в полном объеме в части задействуемого функционала - внедрили только часть функционала, выполняющего задачи, которые может решать и отечественный софт. Поэтому может оказаться так, что все или почти все можно заменить. И достаточно быстро.

По крайней мере, когда мы на Московском и Омском НПЗ "Газпром нефти" меняли импортное решение, которое в своем классе считается №1 в мире, то мы это сделали, хотя нашему продукту только три года. В процессе выяснилось, что функциональность импортного решения сильно ограничена - в свое время внедрили только то, что было нужно.

Для примера. Есть актуальная для большинства тема - замена баз данных Oracle на PostgreSQL. Здесь надо смотреть, какая часть функциональности Oracle используется. Ведь такие системы строятся каким образом - базовая функциональность обрастает большим количеством сценариев, которые встречались у конкретных заказчиков. И все они включаются в основной продукт. Но по факту многие дополнительные функции могут быть не востребованы или вообще не нужны. Это как с телефонами: большинство использует 5-10 приложений, а остальные десятки и сотни тысяч имеющихся и в принципе доступных приложений большинству и не нужны.

- Уже сейчас многие российские компании отмечают значительный рост заказов со стороны компаний и предприятий. И выполнение этих заказов во многом зависит от наличия свободных кадров. На фоне начавшейся релокации IT-специалистов в другие страны и общей перегретости рынка кадров может ли уход иностранных IT-вендоров как-то поддержать рынок? Например, за счет закрытия их центров разработки в России и высвобождения значительного числа IT-специалистов?

На мой взгляд, их исход не окажет влияния на рынок кадров. На самом деле, западные вендоры фактически сократили свои центры разработок в России еще в 2014-2016 годах. У кого из крупных софтверных вендоров есть центры разработки? Был большой у Intel в Нижнем Новгороде, в котором в свое время работало несколько тысяч человек. Сейчас уже меньше.

В целом, в центрах разработки иностранных компаний еще до начала текущих событий оставались десятки и сотни людей, а не тысячи, как было 6-7 лет назад. Поэтому, на мой взгляд, не следует ожидать появления на рынке большого числа свободных специалистов. По моим оценкам, если брать именно разработчиков, то все западные вендоры в сумме имеют в России 1-1,5 тыс. человек.

Да, в стране много аутсорсеров, которые работают на западных вендоров. Их, наверное, десятки тысяч. Но они, честно говоря, никуда не денутся - будут работать удаленно, возможно, через другие юрисдикции. Часть может переехать в Латвию или, например, Армению. Но в масштабах страны - это не очень большие цифры.

При этом следует учитывать, что аутсорсерам доверяют не самую сложную работу. При создании центров разработки на первом месте стоят аналитики и бизнес-архитекторы. Они формируют задачи. Дальше идут ключевые руководители проектов. И только когда у последних не хватает своих штатных линейных разработчиков, они нанимают аутсорсеров. Для простого кодирования.

Мы сами сейчас так делаем. При этом все компетенции держатся внутри компании. У нас сейчас около 300 своих программистов и около 50 аутсорсеров, которые пишут заданный код. То есть, если даже все иностранные вендоры полностью уйдут, то много дополнительных людей на рынке кадров не появится.

Без сомнения, российским компаниям придется создавать больше программных продуктов, решений. Соответственно возрастет конкуренция за основной ресурс IT-компаний - за программистов, которых и так не хватает. Надеюсь, что ситуация будет сбалансирована за счет отсутствия или снижение спроса у каких-то других игроков, которые пострадали от кризиса.

апример, за счет тех же аутсорсеров. У них определенно будет меньше заказов, поскольку все эти офшорные разработчики проверяются по IP-адресам. То есть иностранный заказчик будет видеть, что разработчик находится в России. И я сомневаюсь, что такие заказчики будут готовы сейчас покупать услуги с российских IP-адресов.

- Некоторые участники рынка ожидают, что в текущей ситуации рынок кадров будет поддержан за счет специалистов из корпоративного сегмента. Т.е. имеются ожидания, что корпоративные заказчики будут отказываться от внутренней разработки и переключаться на продукты IT-компаний. Разделяете ли вы эти ожидания?

С одной стороны, крупные заказчики сейчас пошли бы на использование продуктов IT-компаний вместо развития внутренней разработки. С другой стороны, на рынке нет или мало достаточно зрелых продуктов. Поэтому я считаю, что в текущей ситуации крупные заказчики будут вынуждены продолжать использовать собственные ресурсы. Если на рынке нет нужного продукта, то латать дыры в информсистемах лучше своими силами. Просто потому, что эти дыры ты будешь знать и закрывать своими руками.

Но и здесь есть риск - специалисты, которые будут задействованы в закрытии таких дыр, могут в любой момент уйти.

То есть, наличие партнера-вендора, пусть даже не самого лучшего российского, дает хоть какую-то гарантию - в IT-компании есть какой-то процесс разработки программных продуктов, определенная культура его создания. У заказчиков, как правило такого нет, не складывается, поскольку программисты-разработчики не мечтают и не стремятся работать в таких компаниях. Соответственно уход специалиста в IT-компании не скажется фатальным образом на процессе разработки. А в случае использования собственных ресурсов есть риск потерять все наработки при уходе специалиста, который за счет своих компетенций и навыков закрыл дыру. Просто потому что новый специалист не знает "заплатку" и может иметь другое видение решения проблемы.

Но инерция велика, подразделения разработки в компания-заказчиках созданы и работают. Поэтому никто из руководителей крупных корпораций сейчас не скажет, что будет сокращать программистов и переходить на использование продуктов и услуг IT-компаний.
На мой взгляд, будет постепенное затухание направления внутренней разработки. Это как в случае со "СберТехом" - было у них на пике 12 тыс. сотрудников, а сейчас значительно меньше, насколько мне известно. Крупные заказчики просто должны этой игрой в программирование переболеть. Кто-то уже переболел, кто-то еще болеет, а кто-то еще только собирается заболеть.

Также многое будет зависеть от позиции государства. Если оно будет давать четкую установку, что промышленные компании должны оставаться промышленными компаниями и не лезть в то дело, которое они делать не умеют - не становиться IT-компаниями - то они и не будут этого делать. Это означает, что у таких компаний и предприятий не должно быть никаких льгот и преференций, связанных с созданием IT-продуктов, у них не должно быть "IT-дочек", они не должны получать субсидии на разработку, их продукты не должны включаться в Реестр отечественного ПО и регистрироваться в Роспатенте.

Сейчас у крупных корпораций есть стимулы создавать "IT-дочки", размещать их в Сколково, получать льготы и субсидии - почему бы этим не заниматься, если есть условия? А если этих стимулов не будет, то они не будут распыляться, и тогда будет развиваться рынок - у корпораций не будет выбора, кроме как идти на рынок и покупать продукты IT-разработчиков.

А поставь меня сейчас IT-директором госкорпорации - я все это буду делать. Просто потому, что мне так будет проще, быстрее и удобнее работать.

В настоящее время госкорпорации покупают услуги разработки, а потом ставят получившиеся продукты на баланс. В результате компания-разработчик, предоставившая услугу, не получает льготы как IT-компания - заказная разработка не подпадает под льготный режим. Заказчик, в свою очередь, начинает чувствовать себя компанией-разработчиком и владельцем продукта. Но при этом они со своим продуктом ничего не делают, дальше его не развивают. Некем развивать и нет идеи, куда его развивать. А продукт, на который нет ни одного заказчика - не продукт, а заказная система, не масштабируемая, не переносимая. То есть, корпорации потратили много денег, разработчики - много времени, государство - налоги и даже может быть субсидии. А в результате получаем "золотую" заплатку.

Единственный вариант сейчас для развития рынка - госзаказ. По аналогии, фактически, с Силиконовой долиной, которая выросла на госзаказе американского военпрома, который был четко сфокусирован в сторону частных компаний и структурирован на малый, средний и крупный бизнес.
То есть рецепт простой - не стимулировать лишнюю IT-активность заказчиков и поддерживать госзаказом малый и средний бизнес в сфере IT. Речь идет о том сегменте, в котором мы работаем - решений для автоматизации промышленных предприятий.

- Сейчас заказчики, да и многие IT-компании считают, что мало создать/иметь программный продукт - нужна его совместимость с "железом", другим софтом, нужны комплексные решения. Насколько это решаемая задача в текущей ситуации?

В случае с "железом" - это вопрос стандартов. Оборудование должно соответствовать определенным стандартам, и тогда на него встанет любое ПО, "заточенное" под эти стандарты. Впрочем, бывают нюансы. В ходе проекта на НПЗ "Газпром нефти" нам пришлось устанавливать свой софт на серверы Huawei. И это оказалось непростой задачей.

Но у нас люди умные и, полагаю, смогут решить вопросы совместимости. Тем более, что время на это есть - их не надо решать "в прыжке". Просто надо делать.

Первоочередная и наиболее сложная проблема для IT-рынка в целом - "железо", его возможная недоступность. Сейчас пока непонятно, как будет вести себя Huawei, который всеми воспринимается, как реальная альтернатива западному "железу". Непонятно, что можно будет использовать вместо Huawei, если они откажутся от российского рынка. Эта ситуация прояснится, на мой взгляд, к концу года.

На начальном этапе, на мой взгляд, по мере исчерпания запасов будет каннибализироваться существующее оборудование - оттуда сняли, сюда поставили.

Другая проблемная область - виртуализация. Сейчас нет достаточно качественных российских систем виртуализации. Насколько я понимаю, этим вопросом активно занимаются банки, которые подпали под санкции, поскольку для них виртуализация и экономия вычислительных мощностей - критически важный вопрос.

У нас, в сегменте промышленности, другая сложность. Софт для автоматизации промышленности должен быть очень высокопроизводительным - в секунду обрабатывать сотни тысяч и миллионы сигналов.

- Если говорить о вашей сфере, о сегменте ПО для автоматизации промышленности, то какова здесь ситуация с использованием импортного софта и возможностью его замещения на российские аналоги?

По нашей оценке, доля импортного программного обеспечения, предназначенного для автоматизации процессов, управления и т.п., в ряде отраслей российской промышленности достигает 90%. При этом мы подсчитали, что в настоящее время имеется 10-15 продуктов иностранных разработчиков, на базе которых построены критически важные информсистемы 200-300 ведущих российских промпредприятий. Именно их необходимо замещать российскими аналогами в первую очередь.

Около 60% таких импортных продуктов в промышленности можно заменить имеющимися российскими аналогами. При этом в "доращивание" ПО для замены оставшейся части импортного софта потребуется инвестировать не менее 10-20 млрд рублей в ближайшие год-два.

Это даст заметный экономический эффект. К примеру, использование российского софта на промпредприятиях (для автоматизации систем производственного планирования) позволит на 50% снизить время реагирования на чрезвычайные ситуации, в 3-4 раза сократить время перепланировки логистических цепочек, на 50% снизить стоимость сервисной поддержки информсистем. В целом, экономический эффект от реализации программ импортозамещения в сфере IT в промышленности мы оцениваем в 470 млрд рублей в год. Здесь мы учитывали экономию от покупки и внедрения российского ПО вместо импортного, снижение стоимости владения информсистемами на базе российских решений, сюда же входит эффект от цифровой трансформации промпредприятий.

Разработка и доработка необходимого ПО должна сопровождаться подготовкой инженеров по внедрению для решения задач по импортозамещению. Причем, это должны быть, прежде всего, отраслевые специалисты - выпускники отраслевых вузов. Им можно дать необходимые навыки в сфере IT в короткие сроки. Наоборот, научить IT-специалиста отраслевой специфике, как правило не получается.

Скорость создания отраслевых промышленных информсистем будет зависеть только от отраслевых компетенций, которые может обеспечить отраслевой партнер, заинтересованный в замене ПО. Т.е. здесь потребуется создание технологических партнерств, объединяющих компании-разработчики с промышленными предприятиями, заинтересованными в получении конечного результата.

- В "Цифру" по-прежнему планируется привлекать стратегического инвестора?

Да, в прошлом году вплотную занялись вопросом привлечения инвестора. В начале этого года вышли на финишную прямую и планировали заключить соглашение с одним из ближневосточных инвестфондов. Но до введения санкций сделку совершить не успели и сейчас ведем переговоры о привлечении российского инвестора вместо иностранного.

Пока нет ясности с тем, как будет реализовываться политика импортозамещения в текущих условиях, как будут востребованы наши продукты, и, соответственно, какие дополнительные ресурсы потребуются. Мы рассчитываем, что к лету этот вопрос прояснится.

- Что сейчас собой представляет бизнес "Цифры", под что инвесторы могут дать деньги?

За прошлый год наша выручка выросла на 43%, до 3,3 млрд рублей. При этом наибольший рост показал нефтегазовый дивизион - выручка по этому направлению выросла в 6 раз и превысила 1 млрд рублей. Этот рост произошел, преимущественно, за счет работы с "Газпром нефтью". В сотрудничестве с этой компанией мы завершили разработку своей платформы промышленного интернета вещей ZIIOT O&G (Zyfra Industrial IoT Platform Oil&Gas).

Сейчас мы реализуем проекты по ее внедрению на нефтеперерабатывающих заводах "Газпром нефти" в Москве и Омске, заключили контракты на ее внедрение с рядом предприятий металлургической, угольной и газовой промышленности.
Также значительно выросло направление решений для беспилотного большегрузного транспорта для разработки месторождений. К настоящему времени реализуется ряд проектов в России, Казахстане, странах Африки и Латинской Америки.

Источник INTERFAX.RU